Зап. В селе Новопичугово Ордынского р-на Новосиб. Обл.
Развесёлый был у нас подрядчик.
Рассказать ли вам рассказ?
Был он послан, послан за получкой,
За получкой в прошлый раз.
Получил он все свои деньжёнки,
Вздумал мальчик погулять.
Шёл он улицей большой широкой,
Где питейный дом стоял.
Там ворота были растворёны,
Две красотки на крыльце.
— Ты пожалуй к нам, купец богатый,
Ты пожалуй к нам сюда!
Мы напоим, мы тебя накормим
И покою Вам дадим!
При расчёте денежек не хватит –
Мы по шее Вам дадим!
Деньги Ваши, они будут наши –
Без штанов пойдёшь домой!
Развесёлый подрядчик
Раньше в городах на хозяев больше работали. Кто лавку держал, кто мануфактуру, кто заводишко какой. Ну, и хозяин кажную неделю выдавал жалованье работникам. Не сам, конечно, а через своих тоже слуг. Прикашшиками их звали. Одну историю про прикашшика щас табе и поведаю. Работал я тогда на небольшой мануфактурке, в Москве, у купца первой гильдии Ивана Никифорыча Калашникова. Работа была такая: ткачихи ткали ткани, ребята красили их и следили за машинами. Копеек по тридцать в день, считай, имели. Кормили в заводской столовой нас неплохо. Одёжу кой-какую покупали, и в семью ишо перепадала копейка-другая, ежели в трактире не оставляли. А за начальника у нас был прикашшик Иван Кузьмич. Не старый ишо мужик и выпить, как говорится, не любил. Строгий был, но справедливый, когда трезвый… И вот однажды, в субботу (а по субботам раньше работали), отправился Иван Кузьмич за получкой в банк. Левольвер у его был(мало ли чо?)… Да раньше сроду такого не было, чтоб человека жизни лишить из-за денег! Так, еслив на большой дороге… И то… больше пугали…
Ну, вот, значит, получил Иван Кузьмич наше жалованье за неделю и идёт по Большой Никитской. А она раньше широкая была — машин-то не было. Эт щас-не пройти, не проехать… Ну вот, идёт он мимо консерватории, а там соловей какой-то заливается: фига в рот, фига в рот… Чудно!… А рядом с этой музыкой питейный дом стоял. Ворота в ём были растворёны, и две весёлые барышни пальчиком-то Кузьмича к себе подманывают: мол, заходи, не пожалеешь… Ну, Кузьмич-то при деньгах, да Левольвер с им-чего бояться? Заходит. Эти дамочки его под рученьки и… в номера… Привели его в специальную комнату, а там всё культурно: шампанское на столе, яблочки, рыба жаренная… В углу — телевизор цветной и кроватка стоит аккуратно заправленная… Эх!., думает Кузьмич, погуляю с красотками и пойду. Ну, сели за стол, выпили. По другой, по третьей…
Бабёнки-то ничо, а у его в голове-то стало кружение… А они хохочут, да знай подливают ему вина-то… Очнулся Иван Кузьмич под утро. Глядит — в комнате никого. Он к сумке с деньгами. Пусто! И левольвера нет на положенном месте… Батюшки, скандал-то какой! Цела мануфактура будет таперь без денег! На тридцать рублей серебром обобрали его ушлые эти бабёнки! Отправился он их искать, да где их таперь сыщешь? С тридцатью-то рублями — хоть в Париж! Что тут поделать? Левольвер-то вскорости нашли-подложил его кто-то под ворота этого злополучного дома… А вот деньги не подложили! Хозяин-то мануфактуры сперва сильно осерчал — даже хотел отправить Кузьмича на каторгу — да после пожалел: уж больно хороший и исполнительный он прикашшик, да и работники любили его… Вобшем, простил он его. А расплатиться с рабочими «помог» фонд Сороса — он уже тогда обосновался в России. Копейку давал-десять забирал… Вот такая история.
Вячеслав Асанов
