1.
Пойду в отгул и починю треножник
Этюдника – и пригоршней мелков,
Как пригоршнею брызг – волна-художник,
Осыплю мир, который был таков –
До пелены, слезящейся от ветра,
До стёртой обыдённости вещей,
Глаз очутился в серой части спектра,
Очнулся там, где нет цветов вообще.
Так, озираясь среди тусклых взглядов,
Всей пёстрой шкурой – пойман, пойман зверь!
Из леса выкраден, из естества украден
И не вернётся в радугу теперь!
2.
На листке первозданной бумаги,
Где стихи прозревают глаза,
Словно вестник крылатый, в отваге
Золотая дрожит стрекоза.
Зажужжи, золотой вертолётик,
Унеси нас в рожденье азов,
В чудный буквенный сад, где «живёте» —
Лишь начало живительных слов.
В алфавит, преисполненный чуда,
Ибо каждый в нём – только фрагмент.
Если звукопись вычесть отсюда,
Мир исчезнет в тот самый момент.
Но постигнем, что «спелость» и «спелось» —
Уст сложение иль волшебство.
Свет сплетён, и восточная прелесть
В нескончаемости его.
Если истинен тот, кто неистов,
Кто художник и чуда истец,
То сродни попаданьями кисти
Он стрелку через девять колец.
И ткачу, что сплетает без страха
Пряди пламени в жизнь, как в ковёр,
Мир – поток и струенье метафор —
Тех, что символы ловят в узор.
Оттого под вечерней грозою
Сад сияет над бусами строк.
Время бантиком – стрекозою —
Завязал нам на память бог.
2006-08-11 – 19.01.2009
