Еще пятнадцать минут назад я и предположить не мог, что этот свой венок начну с рассказа о козлах-провокаторах… С чего бы вдруг? Какой смысл?
Но логика, пожалуй, тут есть.
Мысль о венке, совершенно, казалось бы, неожиданная, так остро в сердце отозвалась, так меня стремительно вдохновила, что в это утро я вновь стал ощущать еле различимые голоса с горних высот. Такое когда-то уже было со мной: дуновение духа коснулось так ощутимо, что ознобило затылок — словно прилетевшим из давних лет ветерком.
Один в доме, ходил по комнате, замирал и прислушивался. Иногда эти голоса становились слышней, звучали строго и наставительно, но скоро истончались и сходили на нет, будто далекие журавлиные клики… Живое курлыканье небесных странников мы слышим чаще, чем сокровенные голоса бесплотных предков сущей на Небесах Святой Руси. Что делать — так огрубели.
Примерно то же и тут: вместо осужденья греха иудина между прочим, как бы походя, говорим теперь о козлах-провокаторах — так же, как лет тридцать тому рассказывал мне о них на Кубани случайный попутчик, боец с армавирского мясокомбината: «Он, сучий потрох, этот козел, умнее нас с тобой… Вот служит нормально, служит— водит баранов как заводной. Исправно, веришь, — как будто бумагу какую подписал. А потом заедаться начинает… Нет, чтобы сразу завести их в узкий проход, откуда уже одна дорога — на крюк, начнет вроде играться, пускать их по кругу, а то еще загородит задом проход, рога выставит: вот я, мол, вам!.. Вы куда? Неужели под нож не терпится?.. Как человек, веришь! Поглядишь-поглядишь: как на себя в плохое зеркало… Потом решишь: ну, хватит!