Т. П. Хлынина

Современная история пишется на основе множества взглядов и оценок. Она вбирает в себя как элементы предшествующей историографической традиции, так и новаторские по отношению к ней приемы и методы постижения прошлого. Создаваемые ею образы далеки от того монолитного единства, которое ещё совсем недавно наполняло собою страницы исторических сочинений. Изменения, происходящие в исторической науке, свидетельствуют, прежде всего, о возрастающей роли исследователя в формировании наших представлений о прошлом. В данной связи известный российский медиевист А.Я. Гуревич отмечает: «Одной из наиболее характерных черт исторической мысли конца XX века является возрастающая саморефлексия историка. Мы не можем не задумываться над интеллектуальными предпосылками наших исследований, которые вольно или невольно определяют как применяемые нами методы, так и формы и структуры наших построений» (1).
Организация исследовательской деятельности историка неоднократно становилась предметом специального изучения. О том, каким образом события прошлого становятся достоянием последующих поколений, написано множество добротных исследований. Однако в ситуации, когда пересматриваются сама природа и границы исторического познания, меняются привычные представления об истории и предмете её изучения, многие вопросы ремесла историка снова вызывают к себе повышенный интерес. Среди них –вопрос о месте исторического источника как условия постановки и решения научной проблемы.
Значение исторического источника выражается, прежде всего, в том, что он является единственным носителем фактической информации о прошлом. В нем находят отражение как реальные события, так и представления о них автора источника и его эпохи. Долгое время исторический источник отождествлялся с самим прошлым, а задачи историка сводились к установлению его подлинности. В настоящее время эти отношения видятся не столь однозначными: признается, что исторический источник «вовсе не обладает той прозрачностью, которая дала бы исследователю возможность без особых затруднений приблизиться к постижению прошлого» (2). Непрозрачность исторического источника создает историку определенные познавательные трудности и, вместе с тем, предоставляет ему большую творческую самостоятельность. Ведь в историческом повествовании присутствуют «как сведения и наблюдения, основанные на анализе исторических источников, так и фантазия или, если угодно, интуиция ученого, без каковой используемые им данные не могут обрести связи и смысла» (3).

Cупруги Сергей Яковлевич Васюнов 1935 г.р., дер. Водла

Таисия Федоровна Васюнова (дев. Исакова) 1938 г.р., дер Водла

Дом Сергея Яковлевича, сына Марфы Николаевны, и Таисии Федоровны стоит на высоком бережку, при впадении ручья в Водлу. Из дома видно всю деревню и реку. И сам дом всегда виден, когда рисуешь реку. Он гордо возвышается над рекой, а перед ним светятся желтые подсолнухи. На лавочке перед домом Сергей Яковлевич, сын Марфы Николаевны, устроил нам концерт. Он сыграл на гармони все шесть фигур кадрели, поздний вариант, с мелодиями песен «Светит месяц», «Коробочка». А перед этим показывал устройство дома и печки, которую сам сложил. Давно когда-то Марфа Николаевна сказала о нем пьяненьком: «Не видели такого чудышка? Зла никому не сделает, а рыку у него ни край конца!» Его так и прозвали – «Рыкало». Вспоминаю его веселого, ладного, с гармошкой. Мы сидели компанией над рекой, светило солнце, и ничто не предвещало беды. А вскоре после этого он неожиданно умер, вслед за своим братом Николаем Яковлевичем. Жители подозревают влияние плисецкого атомного полигона.

(вместо предисловия)

Фамилии фигурантов памфлетов вымышлены, а события, отраженные в них, близки действительности. Так, что любые узнавания – есть дело личное, каждый волен определять свою принадлежность к кругу героев: становиться в их ряд или не делать этого. Автор за это ответственности не несёт.

Прошло пятнадцать лет с начала возрождения российского казачества, и ситуация не только не изменилась, но стала ещё более удручающей. Простые казаки в хуторах и станицах окончательно перестали понимать своих «вечных шефов» – несменяемых войсковых и окружных атаманов. Те же в свою очередь окончательно перестали нуждаться в простых казаках. Ведь, в самом деле, есть куда более важные дела. Писать никому не нужные приказы, собирать ничего не решающие правления и круги, плодить «настоящих» полковников и генералов, штамповать награды и продавать их. И всё бесконечно обмывать и обмывать…

30 октября – 8 ноября 2011 года учебно-научный Центр типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарного университета (Москва) проводит очередную (одиннадцатую) международную Школу по фольклористике и культурной антропологии. Тема Школы-2011 «Живые и книжные мифологии». Место проведения Школы — Москва и Переславль-Залесский.

К участию приглашаются не только профессиональные фольклористы, но и представители смежных специальностей, чьи интересы по материалу или методам соприкасаются с темой Школы. Слушатели допускаются к участию на конкурсной основе (см. ниже).

Обоснование темы Школы

Как известно, само понятие мифология и первоначальное представление о ней сформировано в европейской культуре знакомством с античным наследием, сохранившим некоторые сведения об этой давно умолкнувшей традиции. Античная мифология известна прежде всего через её отражение в литературных текстах, в том числе — мифографических, которые систематизируют знания людей в данной области, а поэтому её картина мира является структурно упорядоченной. В этом она кардинально расходится с «живыми» мифологиями, которые, как и положено устным традициям, имеют исключительно диалектные воплощения, а их структуры динамичны и многовариантны. Кроме того, «мифологические сообщения», подчас случайно сохранившиеся в письменных памятниках, являются лишь островками знания о мифах прошлого, которое способно репрезентировать лишь определенный фрагмент многовариантной мифологической традиции, в целом остающейся нам неизвестной.

АБРАМОВ Григорий Иванович (дон.) - рожд. 1893 г., ст. Урюпинской; есаул; участник Первой Мировой войны, борьбы за Дон в г. г. 1918 - 20 и Второй Мировой войны в рядах противников С.С.С.Р.; эмигрант; умер 6 мая 1956 г. в городе Дармштадте (Германия).

АБРАМОВ Федор Федорович (дон.) - род.23 декабря 1870 г., ст. Митякинской; ген. штаба генерал - лейтенант; сын донского генерала. Юность и большую часть жизни провел вне казачьей среды. Военное образование получил в Полтавском кадетском корпусе, Александровском пехотном и Николаевском инженерном военных училищах. После производства в чин хорунжего, некоторое время состоял на службе в Донской гвардейской батарее, а от 1895 г. до 1918 г. в казачьих частях уже не служил. В 1898 г. успешно закончил курс Академии Ген. штаба и ряд лет занимал должности в русских штабах или командовал драгунами и уланами. В 1914 г. назначен начальником Тверского кавалерийского училища. На Дон возвратился после революции в январе 1918 г. и до 11 февраля командовал Северной группой партизанских отрядов. 10 мая 1918 г. назначен начальником дивизии в Молодой, армии Всевеликого Войска Донского; от ноября 1919 г. до марта 1920 г. состоял на посту Инспектора Донской конницы. После эвакуации в Крым назначен командиром Донского корпуса, которым считался и в эмиграции, где одновременно исполнял должность начальника Второго отдела Русского Общевоинского Союза на территории Болгарии и Сербии. После Второй Мировой войны эмигрировал в США и пал жертвой несчастного случая. Умер 9 марта 1963 г. Погребен в Лейквуде, Н.Д.

Из дневника водлинского "аборигена"

Зима: декабрь 1998 г.

Учителя объявили забастовку (временно не работали), и появилась возможность съездить на рыбалку. Леспромхоз работает, и 60 км на север от поселка доехали без проблем на лесовозе. Дальше 6 км на лыжах - первое озеро Восьмерка[1] - прошли ходом до избушки на Лешозере - еще 6 км. Переночевали и решили "рвануть" дальше до следующей избы на реке Новгуде. По ходу пробовали рыбачить на Круглом. На Новгуде ночевали - рыбачили - слабо. Назад выходили по своей лыжне, одна радость - рюкзаки легкие. Заночевали опять на Лешозере, с утра ушли ближе к дороге.

Итог: за 4 дня прошли 35 - 40 км, поймали по 5 - 6 кг рыбы, но все-таки смогли дойти до Новгуды зимой (раньше из-за снега туда было пройти нереально).

Мы познакомились с Александрой Григорьевной на улице, в поселке. Она шла с косой, которую и показывает на фотографии. Коса насажена на палку с дополнительным сучком, за него берутся левой рукой.

У Александры Григорьевны своеобразная манера рассказа. Его трудно читать, поэтому приходится несколько сокращать. Она начинает какую-то тему издалека, развивает ее, потом много раз возвращается к началу, а потом осторожно скажет главное. Например, несколько раз рассказывает про заднюху – пристройку, в которой жила дочь высланного «закулаченного» (какое точное слово – закулаченный, а не раскулаченный!), потом о несправедливости его высылки, об их бывшем доме, опять про заднюху, заднюшку, зимовку, зимушку. Потом как-то незаметно сообщает, что домсгорел, и осторожно добавляет, что Манюшка, дочь, его и сожгала, и снова повторяет о несправедливости высылки. Она так завуалировала свой рассказ, что я ничего не поняла, когда записывала ее речь. И только когда расшифровала, ахнула. Блестящий литературный прием!

Александра Григорьевна сидит на своем крылечке и так нежно рассказывает о своей деревне, как будто поет песню. Мне неудобно достать видеокамеру, и спросить я стесняюсь, не хочется перебивать. А второй раз она не рассказала. Я записала несколько слов:

На Кумбасозере две деревни: Новина и Мыза. Травлисто озеро. Лахтейка (лахта – залив). Сита – трава долга, толста. Гузенька река, Кумбаса река, в это впадут, в озеро. Ендрика река, Матсара река, Палручей – с лесу. По ему ехать худовато.

В деревне прожита жизнь, дак всему наученось.

Свои коровы рощены, куды их кладёшь?

- Кумбасозеро закрывали. Кто куды. Начальство приехало. Только семь хозяйств. Сена-то заправили. Коров-то дёржали. Свои коровы рощены. Дак жалко! Куды их? Бить? Куды их кладёшь? Приеде начальство: милиция да два начальника. Собирутся да этих старых людей, ну не старые, а на сорок годов... Роза, дочь, уехала сюда впереди, она уехала с девками. А у меня ещё осталось четверо: Валя, да Зоя, да Нюра оставались.

Я узнала Шуру молодой и не представляла, какую бездну древних обычаев и таинственных историй она знает. К старости она ослепла, думает, что Бог её наказал за то, что она работала в магазине, устроенном в бывшей часовне. Я и не поняла, что это была часовня. Богатства своей памяти она открыла этнографу Константину Кузьмичу Логинову, а впридачу и мне рассказала сказки и потешки. Раньше же я только восхищалась расписной заборкой, подновлённой ею, и рисовала комнату, где Шура чай пьёт.

Лёв да кот

- А Вы тогда эту заборку сами подрисовали?

Александра Яковлевна Борисова и Мария Яковлевна Халаимова - дочери Марфы Николаевны Васюновой. Александра Яковлевна, милая Шурочка, русоволосая красавица с блестящими серыми глазами, получила в наследство талант Марфы Николаевны - сильный, красивый, завораживающий голос. Кроме любимых водлинских песен среднего поколения, у нее свой особенный репертуар. Особенно неожиданно услышать в Водле «Журавли» Вертинского, партию второго голоса, с налетом местной традиции. Она поет «Перевоз Дуня», «Как служил солдат», Есенина. Приглашали в фольклорные ансамбли, но она осталась в деревне со свекровью Марией Акимовной Ковиной. В 1998 году я записала много песен Александры Яковлевны на видео, в одиночном исполнении и вместе с Марией Акимовной и Марией Яковлевной.

У Александры Яковлевны семь дочерей, одна утонула в детстве, остальные выросли и живут отдельно. Горожане иногда думают, что деревенские люди грубы, нечувствительны. И в деревне разные люди. Шурочка последнее время не может петь, плачет. В молодости ей так хотелось учиться, но нужда заставила работать. Как будто о ней прочитала я в старой газете: «А сколько по России других таких Шур – красивых женщин, намертво прикованных цепью непосильного, грубого, безрадостного, средневекового труда к собственному подворью, не имеющих сил и времени даже на то, чтобы сходить в церковь?!» Добавим, что и церкви-то нет.

Анна Ивановна и Иринья Даниловна Боботины были одними из последних жительниц деревни Еремеевской на Салмозере. Они пришли в гости к Марфе Николаевне Васюновой в Водлу. Мы очень удачно зашли в этот момент к Марфе Николаевне и сделали свои первые аудиозаписи. Боботины спели две свадебные песни на один напев (как и «Туча») - «За столами за дубовыма» и «Ты река ли моя реченька», шуточные «Вот тебе тетерка», «Сватушко», «Утушка моховая». Они пели и более поздние песни. В исполнении Анны Ивановны записано несколько свадебных причетов.

Мария Яковлевна Халаимова об Анне Ивановне

- Сын Саша погиб на войне. Муж Анны Ивановны, Андрей, ходил сюды кузнецом. Он ухаживал за Катей. И тётка Катя послала дяде Андрею записку. А я маленькая носила почту из Салмозера и отдала записку тётке Анне. Та стала его ругать: «Ты не кузнецуешь, а блядуешь!»

Анна Ивановна Ломова была сознательной хранительницей древней культуры. Она наиболее полно описала свадебный обряд и особенности его, бытовавшие в ее родной деревне Вирозере. В ее исполнении записан похоронный причет «По сегодняшнему денечку», которым она незадолго до этого оплакивала свою подругу. Строфа состоит из двух, а иногда трех строк, причем третья строка повторяет напев второй. Такой прием применялся в былинах Рябининых. Из-за переживаний Анна Ивановна смогла спеть только часть причета, а остальное досказала словами. Поэтому во второй части не везде можно определить деление на строфы. Она была последней водлинской причетницей, на ее похоронах уже некому было причитывать. На мне большой грех: я сказала Анне Ивановне, что свадебные причитания нам больше не нужны, уже есть, и попросила ее просто рассказать обо всем свадебном обряде. Записано только начало причета у бани «Не чешитесь-ко, не скоблитесь».

Во всех водлинских причетах выявлено два напева, а этот причет имеет свой, особенный напев. Еще записан причет матери «Ты вставай, подружка милая». Записана сказка «Мороз», но не расшифрована. Говорила она низковатым голосом, а пела высоким чистым голосом. У нее был свой репертуар жестоких романсов и баллад.

Отец Анны Ивановны Тарасовой считался середняком в Вирозере, у него было две мельницы на ручьях. Он и отец Анны Ивановны Ломовой были братьями. Раиса Николаевна Куликова – одна из шести дочерей А.И. Тарасовой – химик. Виктория Николаевна Тарасова – внучка – кандидат биологических наук, преподаёт в Петрозаводском университете.

Анна Ивановна внешне не похожа на деревенских женщин. У неё лицо пожилой актрисы с выразительными, хотя и незрячими глазами и классического рисунка высокими бровями. Кто читает о ее жизни, плачет. А у нее самой уже нет слез, все выплакала.

Беседа с Анной Ивановной Тарасовой  и её дочерью Раисой Николаевной Куликовой

(1947 г.р., дер Салма)

В 2008 году .на праздник Иванова дня в Водлу приехала бывшая падунянка Анна Матвеевна Коновалова:

Две фамилии – Борисов и Афонин

- В Падуне у нас было две фамилии – Борисов и Афонин. Два мужика сошлися вместе. Наа дома построить. А никак не могли решить, кому с Верхнего Падуна строить по реке, а кому с Нижнего. «Давай бороться. Если я сяду на тебя наверх, я буду с Верхнего строить. А если ты попадёшь под низ…» Так стары люди говорили. Они боролись. Одного Афоней звали, а другого Борисом. Афоня победил Бориса. Афоня построил наверху. Фёдор Фёдорович Афонин, Ольга Афонина, да дядя Лёва Афонин, и дядя Разин (?) Нины Павловой – тоже Афонин. А с нашего с нижного конца – Борисовы. Вот дядя Паша Борисов, дядя Вася Шаштов[1] - Борисов, вот дедушка, прапрадедушка ейный – Борисов. Моя бабушка тоже выходила за Борисова – за дядю Васю Шаштова. Вот дом у нас посередины.

А папу моего приняли как: у мамы муж утонул. С гражданской войны пришёл и утонул. Пошёл стрелял уток на Лепручей и утонул. Мама осталаси вдовой. У ней двое детей осталоси и бабушка – свекрова. Вот она девять годов пожила.

Колокольчик – дзинь, дзинь, дзинь – прозвенит

Маленький-то он, Игорь, жил в Салмозере. Родители его в Салмозере. Мать-то его замуж туда вышла. Они в Салмы жили. А его бабушка да дедушко жили в Падуне, в Нижнем Падуне. А потом они в Суму уехали. Маленького его туда увезли. Отец его работал там начальником. Его всё перемещали. А потом с Сумы они переехали в Сортавалу. Как война началаси, отец ушёл на фронт. И их в войну бросили в Рыбинске, он где-то их потерял. Где-то они жили у калмыков. Если бы не выбрались оттуда, и живы бы не были. Игорь похоронил там сестру и брата. Их туда эвакуировали. Войну всю я в Падуне жила. Как они жили, я не знаю. Он стал капитаном. Потом выбралися в Бочалово. В Бочалове жила сестра его матери, свекрови-то моей, ну ему тётка. А бабушка да дед в Падуне. Как они в Бочалове стали жить, он к бабушке стал ездить, к бабушке Иринье. Я в Верхнем Падуне, а они в Нижнем.

Когда мы по вечеринкам стали ходить, я там гуляла с… Льдинин был, Анатолий. А мы на вечорку-то пришли, а как раз его мать, Анатолия. А тётка Матрёна-то говорит - Веры Исаевой, ейная мать – говорит: «Девки, к вам-то кавалер новый приехал!» А тётка Анна-то говорит: «Ну этот-то кавалер дак этой будет!», - она на меня.

Анна Федоровна, высохшая от горя, скупо рассказала о своей жизни.

Всю жизь промучиласи

- Ну вот, так и жили. Мать померла во время войны в сорок втором году, а отец в сорок первом забрали. Вот мы с сестрой жили вдвоём.

- Вы в каком году родились?

-Я в тридцать первом.

- В какой деревне?

- В деревне Вирозеро. Во время войны нас сюда переселили, на Водлу.

- Все ушли на войну мужчины, да? И поэтому решили уехать?

Велите больному сложить руки лодочкой и держать их перед собой. Вложите между его рук кусочек магнитного железа или небольшую подковку (концами вверх). Обхватите своими руками ладони больного и произнесите заговор: «Геруда, фасал, амэн кассэль гала. Лаэт сауд усэль, лоэль аде фара. Саби кас алфэда усэл арказ, дави амэн каба садэс удас. Оде лиуда ассэра амен хаалкуда. Дирбага алкеру зэц, идал аквел хара тэц». Эти слова нужно произносить очень тихо или шепотом. Делая все это, вы должны представлять, как ваша колдовская сила передается больному и магниту, зажатому между его рук. Совершайте это колдовство один раз в неделю в пятницу или в среду. Накажите больному во все другие дни каждый вечер держать заколдованный магнит от одной до трех минут между ладонями, так как он это делал при вашем колдовстве. В этот момент больной должен представлять, как все напряжение, скопившееся у него в руках и в пальцах, передается холодному металлу. Совершайте «совместное» колдовство один месяц. В дальнейшем же больной должен исполнять только самостоятельное общение с магнитом.

Если больной вдруг почувствует, что магнит перестал приносить ему прежнее облегчение, то нужно просто положить магнит на землю и никак его не тревожить в течение получаса. Земля напитает металл новой силой и заберет себе все скопившиеся тяжелые флюиды. Всего этого будет вполне достаточно, чтобы полностью восстановить лечебную силу талисмана.
Если больной обладает хорошим воображением и чувствительностью, то «зарядка» магнита вашей колдовской силой может быть совершена и единожды.

Месть

Ещё в первом классе мы были. И как водится, уже слышали матерные слова, особенно из трех букв. Применять ещё не применяли. И вот однажды за какие- то провинности, по доносу одноклассницы Елизаветы, которую не любили за это, а за выпученные глаза прозвали «Лупатой», класс оставили на «послеуроков». Сидим под присмотром, уроки делаем, а общаться хочется. Дудков пишет Коневому записку и щелчком отправляет адресату. Та не долетает и шлепается около «Лупатой». И она тут же выступила:

– Антонина Ивановна, а Коневой Дудкову записочки передает.

– Неси сюда, – потребовала учительница.

«Лупатая» несет и кладет записочку на стол. Учительница разворачивает послание, и очки у неё на лоб полезли.

– Коневой, встать! Быстро за родителями.

– А че я?

– Давай за родителями.

А ещё учительница обозвала его хулиганом, дураком и ещё каким- то нехорошими словами.

БАБА, БАБАНЯ- бабушка.

БАБАЙКИ - парные весла на лодке; одиночное рулевое называется - "вило".

БАБИЕВ Гавриил Федорович (куб.) - род. ок. 1865 г., ст.Михайловской; генерал - майор. Во время Первой Мировой войны командовал Екатеринодарским каз. полком. Умер эмигрантом в 1921 г.и погребен в г.Вранье (Югославия).

БАБИЕВ Николай Гаврилович (куб.) - сын предыдущего; род. 30 марта 1887 г. ст. Михайловской; генерал-майор и выдающийся начальник казачьей конницы. С ранних лет лихой наездник и джигит, в 1909 г. выпущен из сотни Николаевского кав. училища хорунжим в 1-й Лабинский каз. полк. Всю Первую Мировую войну провел на Кавказском фронте и за отличия награжден орденом св. Георгия 4 ст. К 1917 г., тридцати лет, с чином войскового старшины, состоял командиром 1-го Черноморского каз. полка. После революции, в январе 1918 г. привел свой полк на Кубань и некоторое время сохранял его от самовольной демобилизации. Потом, отпустив Казаков по домам, с офицерами и частью рядовых выступил в Первый Кубанский поход, раненый побывал в плену у красных и с раздробленной кистью руки бежал из Майкопской тюрьмы.

Вот судьба свела несчастных людей

Родилась в Салмозере, деревня Еремеевская. Мама говорит, что родилась в Стеклянном, туда папа на лесозаготовки ездил. Мы с дедом в Салмозере регистрировались. У меня и в паспорте – Салмозеро, Салмозёрский сельский совет. А теперь стали искать, дак нас нету. В 52-м регистрировались. Гена есть, рождён в 53-м, регистрация его есть. А нашего брака нету. Вот запрашивали Петрозаводск, почему. Говорят, такого ведь и сельсовета нет. Свидетельство о браке ведь не врёт. У нас же был сельсовет. Ненилин Иван Сидорович первым был секретарём.

- А какой Ненилин был пастухом?

- А Саша. Этих Ненилиных – Арина да, Аким да, Саша да, Серёга, ведь их много.

- Про Вашу маму что-нибудь помните?

- Мама у меня почти что была неграмотная, только умела свою фамилию писать, и то учили ей в старости. Вот она только расписываться умела. Всего двое нас было. Папа как ушел на войну, 12 лет не был. А пришёл, у меня уж Гены было полтора года.

Небольшой город Чёсов, ничем непримечательный в отечественной истории, отмечал трехсотлетний юбилей - грандиозное по провинциальным меркам празднество. Слава Богу, предки заложили город в теплые сентябрьские дни, поэтому всю первую субботу и воскресенье месяца горожане предавались развлечениям.

Праздник, как обычно уже в течение почти тридцати лет, начался с торжественной части в субботу. Но если прежде трибуны устанавливали около памятника вождю мирового пролетариата Ленину, но несколько лет назад, после ехидной статьи в областной газете по поводу этого памятника, трибуну начали устанавливать напротив него. Получилось так, что если раньше городской Голова обращался к народу, стоя задом к дисквалифицированному временем вождю, то теперь произносил речи и осуществлял награждение отличившихся горожан, находясь к нему лицом. Большое, как известно, видеться на расстоянии, а городской Голова считал себя большим человеком. Чем не ровня бронзовому истукану?!

В Чёсове было много всяких всякостей, но главным, вне сомнения, был этот самый памятник Ильичу.

Как и полагалось по всем канонам бывшей советской власти, на главной площади городка стоял памятник вождю мирового пролетариата. Ну, стоял себе и стоял на радость партийному и советскому начальству, пока не возник пресловутый ГКЧП. Власть и растерялась. Тут местные, малочисленные, но весьма агрессивные, «диссиденты», воспользовавшись моментом, взяли да и взорвали памятник. Произошло это ночью. Зрелище, надо полагать, было то еще! Вождю оторвало ногу, голова скатилась на асфальт. На постаменте остался стоять инвалид революции.

Я в отпуске. Просыпаюсь поздно по меркам провинциального города, точнее бывшей казачьей станицы. На часах почти девять утра, но пока нежусь расслабленный на мягкой пуховой перине, уложенной на старинную металлическую кровать с панцирной сеткой. Со двора слышны голоса. Это моя в летах уже мама переговаривается с соседями, и я понимаю, о чем идет речь. Нужно побелить старый курень, за прошедшую дождливую, ветреную осень и снежную морозную зиму от предыдущей побелки остались шрамы, словно кто-то огромной шашкой исполосовал её. Я оглядываю комнату, в которой лежу, она тоже требует новой побелки. Я и приехал для того, чтобы сделать ремонт. Ежегодно, а иногда по два-три раза приезжаю из Москвы в Каменск-на-Донце, где провел свое детство и юность, стараюсь по мере сил помогать маме. Но для неё мой приезд скорее тихая радость, чем стремление нагрузить меня работой. Но я же знаю, что она всегда в работе, даже в эти годы, знаю, что без отца одна поднимала нас с братом Эдиком и в войну, и после войны, дала возможность получить высшее образование. Отец наш пропал без вести в июне 1942 года на подступах к Сталинграду, и, несмотря на все мои и моей дочери Анны старания, прояснить его судьбу не удалось. А мама до сих пор ждет его и почему-то верит, что её Григорий вернётся.

Неожиданно мне в голову приходит мысль, а зачем белить комнаты внутри, надо обклеить их обоями. Вот только не знаю, лягут ли они на побелку, ибо смывать её очень хлопотно. И я даю себе слово сегодня же испробовать это.

- Проснулся, сынок, - войдя в комнату, спрашивает мама. – Я тебе на завтрак салат из помидоров и огурцов приготовила.

А я и до её слов знал, что на завтрак будет салат, от запаха подсолнечного масла, пролитого в салат, в голове вертятся мысли о детстве.

В 2002 году летом мы приехали в Водлу вечером – Константин Кузьмич Логинов, Лена Кульпина со студентками и я. Константин Кузьмич и Лена приехали первый раз. Сразу пошли навестить Веру Николаевну Исаеву. У неё гостила сестра Нина Николаевна Павлова, пришли соседки Вера Васильевна Чистякова с дочерью Таисией Алексеевной Борзоноговой, Матрёна Матвеевна Льдинина, и увлекательная беседа затянулась до ночи. Константин Кузьмич направлял разговор, а Вера Николаевна, как хозяйка, поддерживала его, старалась расшевелить беседниц. У 90-летней Веры Васильевны особенно ярко сохранился местный говор.

Святки

Нина Николаевна: - Мы не называли «колядовать», а придут Христа славить. Придут: «Большачок да большушка, разрешите нам Христа прославить». Сразу тут: «Пожалуйста, проходите, проходите, да славьте». Ну и оны друг за дружкой, таки всяки, небольшие, бежат кто в чём, кто шубёнка кака-ни, и начнут это:

(сказка)

Однажды с вороной приключилось несчастье.

– Кр-р-рах какой-то... Кр-р-ругом безобр-р-ра-зие... Кар-р-р! Кр-р-руговер-р-рть кошмар-р-рная... Летишь себе, никого не тр-р-рогаешь... Собой только и занята... А тут тр-р-рах – тар-р-рар-р-рах... И нет хвоста. Кар-р-раул, да и только, – рассказывала ворона подружкам на дереве в городском сквере, куда слетались они на ночлег.

А дело было так.

Целую неделю волку не удавалось никого съесть. Зайцы бегали быстрее. На крупных зверей нападать он не рисковал. В хутора ходить боялся. Одним словом – состарился волк. Тут голод и достал его. Под ложечкой непрерывно стало сосать, живот так ввалился, что надави на него – спину почувствуешь. В глазах черные круги стали вращаться. Дальше так жить было невмоготу.

– Все! – сказал себе волк. – Или я кого-нибудь съем, или придется помирать.

Помирать вовсе не хотелось. Ему нравилось быть волком, нравилась старая дубовая роща, в которой он жил, нравилось греться на солнышке и вспоминать своих волчат.

– Вот пойду сейчас на опушку и первого, кого встречу – съем, – решительно подумал волк и поднялся на все четыре лапы.

Говорить об этой книге сложно не столько даже в силу моральной тяжести восприятия написанного, сколько из-за её мизерного тиража. До кого дойдут эти 100 экземпляров? Впрочем, если состоится переиздание, то рецензия, хоть и краткая, может его ускорить. Вещь крайне нужная по нынешнему времени. По ожидаемому эффекту она одна стоит 25 таких статей как «Казакобесие» автора этих строк.

Речь идёт о последней книге трилогии «По ту сторону России» нашего станичника Вячеслава Родионова «Загадки и тайны атамана Краснова». Читатель пока знаком лишь с первой книгой – «Тихий Дон атамана Каледина» (вторую, объявление о выходе которой лишь недавно разместили на сайте, посвящённую Л.Г. Корнилову, не читали пока и мы).

Книга в сероватой мягкой обложке формата 18x14 см. вышла в издательстве «Современная музыка». В ней наш автор подробно анализирует происхождение и все этапы биографии П.Н. Краснова, для многих донских казаков остающегося «культовой фигурой».

Аннотация сообщает, что «предлагаемая книга ведёт читателя вослед деятельности имперского генерал-майора, бывшего Донского Войскового Атамана, бывшего группенфюрера СС в нацистской Германии в период её агрессии против СССР. Автору удалось по-новому взглянуть на деятельность Петра Николаевича Краснова, не касаясь его литературного наследия, за исключением книг имеющих мемуарное значение. И это приоткрыло многие загадки и тайны его жизненного пути, загадочных зигзагов, взаимоисключающих заявлений. П.Н. Краснов – разведчик в первую очередь, а уж потом военачальник и политический деятель. Причём разведчик нескольких разведок, что делает его одной из загадочных фигур первой половины XX века. Оппозиция: белые – красные. К нему неприменима, он скрыт в полутонах событий тех лет. И тем интереснее, что автор попытался высветлить эти полутона.

Посадите больного на высокий стул, встаньте у него за спиной и наложите ладони на его уши. Почувствуйте, как ваши ладони начинают вытягивать из ушей все хвори и болезни. Через некоторое время отнимите руки от ушей и сильно их встряхните, как бы сбрасывая с них все взятые у больного «болезнетворные флюиды». (Можно делать несколько таких встряхиваний.) После этого наложите правую руку на ухо больного, а левую на его затылок. Представьте, как из вашей правой руки начинают исходить живительные токи, как они начинают излечивать больное ухо и устранять все причины болезни. Через некоторое время поменяйте положение рук. Прижмите левую руку к левому уху, а правую положите больному на затылок, при этом создавайте те же ощущения что и ранее. Во всех этих случаях рука, находящаяся на затылке, не должна ни излучать, ни принимать больную или живительную силу. Она просто лежит на голове больного и помогает правильно ориентироваться вашим живительным токам в теле больного. Повторите все это лечение с самого начала. Проделайте все это не менее семи раз за один прием. После же обязательно вымойте руки под холодной проточной водой. Проводите такое лечение каждый день при обострении болезни и раз в пять дней при её хроническом характере.
Это лечение успешно при ухудшении слуха и любых ушных болезнях.

---===---

Шепчите прямо в больное ухо: «Шандер баландер, какси лакеи. Арика гагига, ляпис саляпис. Гурда балаба, оляка соль. Даль фаал, кака лал. Суки шанша мафа, калша лапа, капла угла». Повторите это заклинание трижды. Если боль с двух сторон, произносите волшебные слова в оба уха. Эти слова нужно знать очень хорошо и говорить их шепотом очень быстро.

I

Снег лежал толстым слоем, машины с трудом пробивали себе колею. Дороги давно уже не видно и приходится ехать на ощупь, наугад. К тому же короткий зимний день быстро сдаётся перед натиском длинной и безжалостной ночи.

Машин две, старенькие «Зисы», «Захары», как звал их шофёрский люд, с потрёпанными кузовами и холодными кабинами, с износившимися, дряхлыми моторами и облысевшей резиной. Они ползли, надрываясь, вот уже третьи сутки, периодически буксуя и ломаясь, выматывая из водителей последние силы.

Водителей тоже было двое. Оба молодые, оба недавно демобилизованные по окончании войны. Один большой и грузный, но довольно подвижный, другой маленький, щуплый, словно нечаянно живущий, тихий, необидчивый. Обоих звали Семёнами, только фамилия первого была Стрешной, а второго Луков. Оба воевали вместе, дружили, и оба сами напросились в этот рейс, хотя знали, что будет трудно. А напросились потому, что жалко было стариков- водителей, совсем уже измаявшихся в эту вьюжную зиму в бесконечных поездках по бывшим казачьим шляхам в степях теперешнего советского Казахстана. Когда директор автобазы сообщил про крайне необходимый рейс и про ожидавшийся буран, старики сразу понурились, ожидая назначения. Каждый понимал, что буран в степи – это возможная гибель. И естественно, никому не хотелось погибнуть в год окончания страшной войны с немчурой. Жизнь ведь одна, а потерять её в стылой степи совсем легко. Шофера сидели, опустив голову, с тайной надеждой: «Авось не я…» Всем было стыдно, но давил риск рейса, и все молчали.

С сентября 1956 актеры второго плана и часть съемочной группы жили в городе в двухэтажной ещё дореволюционных времен гостинице, а то и просто по квартирам в кирпичных домах, в куренях и мазанках местных жителей.

Герасимов, Игорь Дмитриев жили в отдельном особняке в парковой части города за железной дорогой. Эллина Быстрицкая - в многоквартирном доме, там же, в парке им.Маяковского. Правда, какое-то время Быстрицкая жила на хуторе в казачьей семье. А вот Петр Глебов все время находился в Диченском, там же и Алесей Сергеевич Смирнов, его гример, он и художник был хороший. Его жена Таня тоже помогала делать Глебову и актеру Ильченко грим.

Тридцать лет назад Елена Александровна Максимова уже побывала в хуторе Диченском, и жила она тогда у Анастасии Ильиничны Глазуновой. В 1931 году в хуторе первый фильм «Тихий Дон», и Елена Александровна играла роль Дарьи. А теперь Максимова исполняет роль матери Коневого. Жить она опять определилась к прежней своей хозяйке – Глазуновой.

Административная группа расположилась в гостинице. Аркадий Кушлянский с Левой Фуриковым по очереди были на площадке. Один готовит обед, другой на съемках. Фуриков готовит – Кушлянский на съемках, и наоборот. Потом к ним присоединился администратор. Очень дружно жили.

ВАГЕНБУРГ- укрепление, устроенное для защиты от врагов из сдвинутых в каррэ и связанных вместе возов. В Черно.морьи В..появляется впервые во время похода Остготов на Византию в IV в. н.э. В точности воспроизводится у Днепровских Казаков. В степи казачья пехота обычно передвигалась на повозках колонною в два параллельных ряда; в случае нападения татарской конницы, Казаки отстреливались из за возов в обе стороны, стараясь одновременно перестроить колонну в замкнутый квадрат или треугольник. Когда это удавалось, повозки крепко связывались и окапывались рвом, причем выброшенная из него земля покрывала колеса, а в случае долговременной осады насыпалась и в кузовы. За таким надежным бруствером Казаки выдерживали атаки противника, превосходившего их во много раз числом.

ВАЛКИ- артель, группа, обоз.

ВАЛУЙСКОВ Алексей Васильевич (дон.) - рожд. 1891 г., ст. Старочеркасской; землероб с законченной станичной школой. На военную службу призван в 16 Дон. каз. полк; лихой джигит, танцор и гармонист, большой казакоман и донской патриот; во время Первой Мировой войны - ординарец штаба 2-й каз. Сводной дивизии, а в г.г. 1918 - 20 самоотверженный участник борьбы за Казачий Присуд; произведен в чин хорунжего и назначен комендантом штаба Сводно-партизанской дивизии; при эвакуации армий в Крым, покинут на берегу Черного моря, захвачен красными и растерзан ими на части.

(фантасмагория)

Необычайный случай произошел на днях в нашей станице. До сих пор не могу поверить в то, что это было на самом деле. Но ведь было! Однако всё по порядку.

Утром, часов около одиннадцати, иду я по центральной аллее и вижу, что около музея стоит запыленный с подпорченным колесом старинный тарантас. А из него выходит, ну никогда не поверите, сам Павел Иванович Чичиков.

Тут вдруг какая-то неведомая сила резко меня развернула и оказалась я около бессмертного персонажа.

– Милейшая Ксюша! Сударыня, – улыбаясь, обратился ко мне Павел Иванович. – Не могли бы вы посетить со мной одно собрание. Нетнет, не дворянское, этих уже не осталось. А другое, что показалось достойным меня.

– О чём вы говорите? Какое собрание? – в недоумении уставилась я на Чичикова. – И вообще, откуда вы взялись?

– Оттуда, – поднял кверху глаза талантливый угодник. – Вообщето меня господин Гоголь посылал на пушкинский юбилей, где много близких нам душ собиралось. А здесь я оказался случайно, колесо у тарантаса бренчать стало.