Есть такое село, расположенное на берегу речки Гнилой Северки или попросту Гнилуши, называемое Спас-Михнево. Проезжая мимо, видишь густые заросли кустов возле старого кладбища и остатки каменной стены то ли церкви, то ли часовни. Все это мелькнет за окном проходящего автобуса и останется в прошлом. А проехали мы мимо частицы нашей истории. Пусть она маленькая, но она наша.

Давайте сойдем и познакомимся с ней поближе. Спас-Михнево на самом деле не село и даже не деревня, а погост, как он числится в книге К.Нистрема "Указатель селений и жителей Московской губернии" М. 1852 г. - Спасо-Михневский погост.

Ранее в славянские времена под погостом понималось место, где происходил местный торг. Купец назывался "гость". И приезжал он гостить, то есть торговать. Кроме того, там было место сбора дани - полюдье, а ещё раньше возможно дохристианское капище, где стоял деревянный идол или священное дерево. Позднее здесь ставили церковь и при ней, естественно, образовывалось кладбище. Таким образом название, обозначавшее место торговли, превратилось в место, где находилось кладбище-погост.

Старинная деревня Поддубье расположена в Ульянинском сельском округе на небольшом ручье, ныне перегороженном, и образовавшем большой пруд, где когда-то была хорошая рыбалка. В его чистой воде неплохо искупаться и позагорать на обоих берегах, покрытых сочной травой.

Сейчас эта речушка не обозначается на картах, но раньше она носила интересное название Чертовка. Именно так она, вместе со стоявшей здесь деревней Поддубье, упомянута в «Писцовых книгах Московского государства» времён царя Ивана Грозного.

«За Тамилом и Сергеем Семёновыми детьми Туличевского, прежде за И. Хлоповым, пустошь, что была д. Поддубье на речке Чертовке».

Каких либо сведений о Туличевских, мелких землевладельцах, автору найти не удалось, а вот что о «сыне боярском» Иване Назарьевиче Хлопове, владельце нескольких деревень в округе: Поддубье, сельце Костино, Сахарово, Толокнеево, Старая на реке Песочня, говорит «Боярская книга 1556-57 г.г.

Интерес к вопросу о бытовании эпических жанров в современной социокультурной действительности вызван разными фактами. Основной причиной его является осознание ценности этнокультурной информации, заключённой в этих материалах. Кроме того, существуют и общие предпосылки: мода на этническую музыку вообще и русскую в частности, Федеральная президентская программа по патриотическому воспитанию населения России, включение регионального культурного компонента в содержание школьного и специального образования и т.п. В частности, в Центр славянских традиций (г. Омск) систематически обращаются учителя литературы различных учебных заведений с просьбой провести занятия по былинам и историческим песням, записанным в Сибири, а многие из участников молодёжного клуба «Вечёрка», работающего на базе Отдела русской традиционной культуры Государственного Центра народного творчества Омской области проявляют к этой теме устойчивый интерес. При проведении уроков, лекций-концертов по теме «Былины» для школьников Омска мы также имели возможность убедиться, что соприкосновение со звучащим эпосом во всей его многомерности (в аудиозаписи или «живом» исполнении) превращает малопонятный книжный материал стáрин в интересный для детей. Они с удовольствием пытаются постичь разницу в исполнительских стилях, пробуют настроить воображение на восприятие эпического произведения…

Мы не питаем иллюзий насчёт бытового возрождения жанра в виду утраты его функциональности в современности, но считаем необходимой его активизацию путём осознанного применения как одну из художественных форм патриотического и эстетического воспитания.

Свадебный обряд и рушник представляют своеобразные модели культурного пространства.

Рассматривая геометрию свадьбы и геометрию рушника, мы предполагаем возможность восстановить общность глубинной семантики некоторых орнаментальных построений и действий свадебного обрядового коллектива.

Из всего корпуса свадьбы избираем центральный её комплекс – свадьбу у молодого. Центром этой композиции считаем обряд «Камора».

Исследовав орнамент на базе двух близких традиций – неглюбской и казацко-болсунской, мы обнаружили, что формальные законы узоров восходят к семантическим противопоставлениям архаического характера. Рушники именно этих традиций мы и возьмем для сравнения.

Для выявления глубинных образов как инвариантов множества вариативных текстов свадьбы мы сочли возможным привлечь сборник БНТ “Вяселле. Песні”, кн. 6 (далее идут номера текстов этого издания). Изложим вкратце результаты наших наблюдений.

1. Геометрия обряда и геометрия узора. Образ Пути. Особенностью модели культурного пространства как рушника, так и свадьбы, является введение в него образа Пути. Культурная модель представляет ритуальное выстраивание ряда пространств и границ между ними, а также ритуальное прохождение этих пространств, пересечение их границ с указанием ритуально же определенных способов этих действий. Причем движение обрядового коллектива и чередование орнаментов как бы стремится к некоему Центру, где и осуществляется Главное событие, имеющее космологический смысл.

«Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным,
ни сокровенного, что не сделалось бы известным
и не обнаружилось бы»

Евангелие от Луки (гл.8 ст.17)

Уже, прошло более ста лет со дня смерти Алексея Максимовича Каледина, первого Донского Войскового Атамана, а так же после установления буржуазной «демократической власти» в Императорской России и прихода к власти просвещенного масонства в лице Временного правительства. Смерть генерала от кавалерии А.М. Каледина окутана, столь плотной завесой лжи, что даже спустя столетие приподнять её мало представляется возможным. Однако сегодня после государственного переворота в СССР совершенного врагами советского народа оборотнями коммунистами в 1991 г. появилась реальная возможность чуть-чуть приподнять эту завесу и заглянуть под нее. Трудность расследования смерти первого Донского Атаман 20 века состоит в том, что, казачьи лидеры и казачья старшина, принимавшие активное участие в белом движении сочинили сказку, о том, что Алексей Максимович оказался «слабаком», струхнул, и, впав в депрессию, застрелился. Затем они так отредактировали воспоминания всех свидетелей этого преступления так, что их воспоминания об этом трагическом событии оказались написанными как бы под копирку.